Современная ядерная медицина в Helios: интервью с профессором, д-ром мед. наук Штефаном Дрезелем
Ядерная медицина включает в себя использование радиоактивных веществ в диагностических и терапевтических целях. В чем различие между ядерной медициной, лучевой терапией, радиологией, что такое радионуклидная терапия и какие терапевтические подходы в настоящее время наиболее перспективны? Об этом мы сегодня поговорим с проф. д-ром мед. Штефаном Дрезелем, главврачом отделения ядерной медицины в клинике «Хелиос» Берлин-Бух.
• Существует так много вопросов о ядерной медицине, т. к. люди зачастую не очень хорошо понимают медицинские термины. Поэтому начнем с общих вопросов. Как в текстах на русском языке, так и в немецких текстах можно встретить различные наименования Вашей области специализации: ядерная медицина, лучевая терапия, радиология и радионуклидная терапия. Это синонимы? Или существуют определенные нюансы при использовании этих терминов?
Это очень важный вопрос, т. к. нужно строго разделять все эти понятия. В целом радиология является визуализацией и ее необходимо принципиально отличать от методов ядерной медицины. Лучевая терапия — это совершенно самостоятельная дисциплина с совершенно иным принципом: при лучевой терапии пациента облучают извне. Облучение воздействует на опухоль через кожу с помощью ускорителя.
Таким образом, радиология и лучевая терапия являются отдельными специализированными областями, которые, с точки зрения методики, следует отличать от ядерной медицины.
Однако, когда речь идет о радиоактивных веществах, которые вводятся в организм больного – как правило, в форме внутривенной инъекции, или существуют также процедуры, при которых пациент либо вдыхает радиоактивные вещества, либо их проглатывает, – то речь идет о ядерной медицине. Радионуклидная терапия – метод ядерной медицины. Когда мы вводим радиоактивные вещества в организм пациента в терапевтических целях, это радионуклидная терапия.
Подходит ли такой метод для терапии или диагностики, зависит от радиоактивного вещества. У нас есть вещества, с помощью которых мы можем создавать отличные изображения и проводить диагностику — это не терапия; а еще у нас есть другие вещества, которые мы затем используем в терапевтических целях, т. е. радионуклидная терапия.
-
Что инновационного в терапии с использованием лютеция-177? Что это за вид излучения? В каких случаях эта методика эффективна?
Позвольте немного отвлечься. Мы обладаем многолетним опытом в области радионуклидной терапии при лечении пациентов с раком щитовидной железы, которым вводился йод-131. Это классическая терапия, которую получают почти все пациенты, у которых диагностированы заболевания щитовидной железы. Один из ваших следующих вопросов в этом контексте был о России. Мы знаем, что в 1986 году в Чернобыле на атомной электростанции произошла авария с выбросом радиоактивных веществ. В результате у многих людей из районов, прилегающих к АЭС, был диагностирован рак щитовидной железы. В качестве дополнения к хирургическому вмешательству такие пациенты получали радионуклидную терапию. Это обычная процедура для нас, и она уже в течение нескольких десятилетий проводится с введением йода-131.
А несколько лет назад начали разрабатывать новые вещества, называемые лютецием-177. Первоначально такие вещества разрабатывались для лечения нейроэндокринных опухолей, например, так называемый DOTATOC, а позднее PSMA («простатический специфический мембранный антиген») для лечения рака предстательной железы. PSMA означает простатоспецифический мембранный антиген, используемое вещество, так называемую «малую молекулу», которое прикрепляется к поверхности рака простаты, связывается там и затем транспортируется в клетку. Лютеций-177 связывается с рецепторами ПСМА, таким образом, он также проникает в клетку. Лютеций-177 радиоактивен, он распадается и тем самым вызывает разрушение опухолевой клетки. Это принцип высокоселективной терапии, поскольку вещество связывается почти исключительно с опухолевой клеткой и может разрушать ее через радиоактивный компонент лютеция-177. Важно, что вещество воздействует на ткани нормальных органов лишь в очень незначительной степени и не вызывает серьезных повреждений тканей. Это форма элегантной терапии, о которой при других опухолевых заболеваниях можно было только мечтать. Для других заболеваний пока такого нет, но в настоящее время ведется работа в этом направлении. Но для рака предстательной железы или нейроэндокринных опухолей существует именно такая терапия, с помощью которой мы можем очень избирательно воздействовать на опухолевые клетки.
-
Много ли в Германии клиник, которые также могут применять эти методы лечения?
Конечно же, есть клиники, которые их применяют. Клиника «Хелиос» Берлин-Бух – несомненно, одна из первых клиник, применяющих эти методы лечения. Мы применяем эти методы лечения в течение примерно 6 лет.
PSMA был разработан в Германии, в Гейдельберге. Там проводились первые курсы лечения. Мы, безусловно, являемся одной из клиник, которые за последние годы смогли приобрести значительный опыт.
Когда мы говорим о терапии препаратом лютеций-177 PSMA, важно, чтобы мы не принимали решение о терапии в одиночку, а всегда такое решение принималось в междисциплинарной комиссии по опухолям. Мы обсуждаем каждого отдельного пациента на месте, а затем вместе с урологами, онкологами и специалистами по лучевой терапии определяем показания к терапии. Существует множество вариантов лечения и веществ для лечения рака предстательной железы, и важно найти конкретную терапию для пациента в определенный момент времени, также принимая во внимание международные рекомендации. Лютеций-177 PSMA — это инновационный новый терапевтический метод, который очень хорошо переносится пациентами и позволяет достичь очень хорошего ответа.
-
Для лечения пациентов с раком щитовидной железы используется радиойодтерапия. О чем идет речь? Какие результаты дает эта методика? Эффективена ли она также при лечении других видов рака?
Радиойодтерапия эффективна только при так называемом дифференцированном раке щитовидной железы (папиллярном и фолликулярном раке щитовидной железы). За некоторыми исключениями, согласно общепринятой практике и, в соответствии с международными рекомендациями, также необходимо, чтобы пациенты получали так называемую адъювантную терапию после операции, даже если у них нет метастазов, чтобы создать дополнительную безопасность на будущее. Эта процедура является эффективной при раке щитовидной железы, т. к. в организме человека только щитовидная железа способна специфически поглощать йод. Этим свойством обычно обладают все опухоли щитовидной железы, поэтому в дополнение к хирургическому вмешательству мы используем радиойодтерапию для улучшения прогноза пациента, а также безопасно удаляем из организма все клетки, связанные с тканью щитовидной железы. Это возможно при радиойодтерапии.
-
После США и Японии Германия занимает третье место в мире среди рынков ядерной медицины. Вы учились в США. Расскажите об особенностях лечения в Германии. В чем преимущества? В чем различия?
Упомянутые методы лечения, будь то радиойодтерапия или процедуры с лютецием, можно получить и в США. Там, в частности, интенсивно практикуется радиойодтерапия.
У нас в Германии радиойодтерапия применяется не только при опухолевых заболеваниях, но и при доброкачественных заболеваниях щитовидной железы. В США радиойодтерапия так же важна, как и у нас в Германии, а при некоторых заболеваниях даже имеет большее значение, например, при болезни Грейвса, особой форме гиперфункции, потому что в Германии традиционно проводится много операций на щитовидной железе, больше, чем принято во всем мире.
В других странах, а также в США радиойодтерапия используется при многих заболеваниях, в том числе доброкачественных, в то время как здесь, в Германии, пациентов оперируют чаще, что, скорее всего, представляет собой локально иной подход.
Позвольте мне вернуться к терапии Лютецием-177. Что касается PSMA, то он еще не одобрен в США. Вещество Лютеций-177 PSMA в настоящее время проходит процедуру одобрения как в США, так и в Европе, но одобрение еще не получено во всем мире. В Германии наш Закон об обращении лекарственных средств позволяет нам использовать это вещество еще до того, как оно будет одобрено, и лечить им пациентов в рамках так называемой «индивидуальной попытки лечения». Это уникальный подход в мире. По согласованию с государственными органами мы предлагаем эту терапию, хотя пока нет коммерческой возможности купить это вещество через компанию. И это наше большое преимущество в Германии, что наши пациенты могут получить доступ к терапии PSMA лютецием-177 на раннем этапе и могут извлечь из нее пользу, даже если это вещество пока еще не доступно в других странах мира.
Это имеет значение для пациентов, потому что эта терапия очень эффективна, а также хорошо для нас, т. к. мы можем предложить эту современную процедуру на раннем этапе и иметь к ней доступ.
В связи с этим я хотел бы упомянуть, что в июне 2021 года было опубликовано большое исследование, так называемое Vision Study, по терапии препаратом лютеций-177-ПСМА при раке предстательной железы по сравнению со стандартной терапией. Исследование показало отличные результаты и было настолько хорошо воспринято на международном уровне, что мы ожидаем, что после этого исследования лютеций-177 PSMA также будет одобрен на международном уровне в ближайшее время. Для пациентов и для нас как лечащих врачей важно, чтобы хорошие терапевтические эффекты, которые мы наблюдаем у наших пациентов, также были подтверждены в опубликованном исследовании (The New England Journal of Medicine).
"По согласованию с государственными органами мы предлагаем эту терапию, хотя пока нет коммерческой возможности купить это вещество через компанию. И это наше большое преимущество в Германии, что наши пациенты могут получить доступ к терапии PSMA лютецием-177 на раннем этапе и могут извлечь из нее пользу, даже если это вещество пока еще не доступно в других странах мира".
-
Часто ли Вы сталкиваетесь со страхами и переживаниями пациентов по поводу радиации? Существует много мифов о лучевой терапии — например, что ее назначают только неизлечимо больным пациентам или что она вызывает лучевую болезнь. Сталкиваетесь ли Вы с такими мифами в своей работе? Как Вы справляетесь с такой ситуацией?
Это именно так, как Вы только что сказали. Мы уделяем много времени тому, чтобы поговорить с пациентами об этих мифах и объяснить, какая терапия на каком этапе является правильной. Следует сказать, что существуют и другие очень эффективные методы лечения рака предстательной железы, такие как гормональная терапия или химиотерапия. В своей работе мы, естественно, опираемся на международные клинические рекомендации. Это означает, что на данный момент в первую очередь необходимо применять признанные методы лечения, такие как антигормональная терапия, лучевая терапия, химиотерапия или даже хирургическое вмешательство. И только когда эти методы лечения больше не эффективны, используется терапия лютецием-177-ПСМА. Существует стадия в течении заболевания раком предстательной железы, при которой рак предстательной железы и связанные с ним метастазы становятся гормонорефрактерными и больше не реагируют на антигормональную терапию. Затем, как правило, проводят повторную химиотерапию, и если она не дает эффекта, назначают терапию препаратом лютеций-177-ПСМА. Вот так процедура выглядит в настоящее время в соответствии со всеми имеющимися клиническими рекомендациями. Возможно, ситуация изменится в будущем. Мы еще не знаем, может ли терапия лютецием-177-PSMA быть более эффективной на более раннем этапе. Мы еще не получили такие результаты.
Есть отдельные пациенты, которые не могли получать химиотерапию по другим причинам или не перенесли антигормональную терапию. Существует опыт применения PSMA-терапии у таких пациентов уже на более ранних этапах. Лечение показало очень хорошую эффективность. Однако еще не проведено достаточное количество научных исследований, поэтому нам нужно ждать проведения будущих исследований.
-
С какими клиническими проявлениями Вы чаще всего сталкиваетесь в своем специализированном отделении? Как это обычно работает — другие специалисты направляют к Вам своих пациентов для диагностики и лечения?
Когда мы говорим о лечении, то это рак щитовидной железы, рак простаты, а также нейроэндокринные опухоли — это наиболее важные терапевтические методы, которые мы предлагаем. Специалисты, представляющие различные области специализации, обсуждают всех пациентов, у которых диагностировано опухолевое заболевание, на междисциплинарном совете по опухолям, и мы всегда рядом. На мой взгляд, процедура проведения междисциплинарных советов по опухолям является одним из самых важных достижений в онкологии за последние 20 лет. Таким образом, мы знакомимся с пациентами и их историей болезни на ранних этапах, а затем вместе с нашими коллегами из других областей специализации можем решить, когда следует проводить такую радионуклидную терапию и когда она показана. Так обычно пациенты приходят «к нам».
Конечно же, есть и другие способы прямого обращения к людям. К нам обращаются непосредственно пациенты или лечащие их врачи, и тогда мы также беседуем с пациентом, но решение о терапии всегда является совместным междисциплинарным решением совета по онкологии.
"На мой взгляд, процедура проведения междисциплинарных советов по опухолям является одним из самых важных достижений в онкологии за последние 20 лет".
Проф. д-р мед.наук Штефан Дрезель, главврач отделения ядерной медицины в клинике «Хелиос» Берлин-Бух.
-
В России радионуклидная терапия показана 50–60 % онкологических больных, но реально проходят лечение такой терапией, по разным оценкам, только 10 % пациентов. Какова ситуация в Германии? Был ли прорыв в области лучевой терапии в немецкой медицине в определенный момент времени?
Необходимо действительно связать радионуклидную терапию с отдельными опухолевыми заболеваниями.
Я думаю, что среди всех больных раком 50–60 % определенно слишком много. В случае рака щитовидной железы мы уверены, что более 90 % пациентов должны получать радионуклидную терапию; в случае рака предстательной железы или нейроэндокринных опухолей в течение заболевания у нас также высокое процентное соотношение. Я не могу точно говорить о ситуации в России, это всегда вопрос, сколько терапевтических учреждений имеется в стране, чтобы иметь возможность сопровождать пациентов по всем направлениям. Здесь, в Германии, мы находимся в благоприятном положении, имея такие учреждения, как наше (в Берлине-Бух), практически в каждой федеральной земле, таким образом, мы можем сказать, что можем сделать эти методы лечения доступными для всех наших пациентов, если они показаны.
Я знаю, что в других странах по-другому, и это также означает, что мы рады сотрудничать с коллегами в других странах, особенно в России, чтобы дать возможность этим пациентам получить эту терапию, если существуют показания для ее проведения.
• Расскажите нам, пожалуйста, о диагностике, используемой в ядерной медицине. Насколько ПЭТ/КТ-исследование повышает точность диагноза по сравнению с КТ или МРТ? Какие еще методы визуализации Вы используете?
Это очень важный вопрос. Если мы будем говорить об опухолевых заболеваниях, то чисто КТ здесь фактически является стандартной процедурой. МРТ также проводится при наличии определенной диагностической задачи, например, при раке предстательной железы или в случае наличия метастазов в печени.
ПЭТ/КТ является дополнительной процедурой, которая не заменяет ни КТ, ни МРТ. Дополняем КТ ПЭТ (позитронно-эмиссионной томографией). Это функциональная процедура, в ходе которой мы определяем обмен веществ. Используя этот высокочувствительный метод, мы можем обнаружить метаболизм опухоли, что невозможно сделать с помощью КТ или МРТ. Сочетание ПЭТ и КТ особенно удивительно, потому что КТ, конечно же, превосходно показывает анатомию пациента, ПЭТ показывает метаболизм опухолей, и используя оба метода вместе, мы можем обнаруживать опухолевые очаги в организме пациента с очень высокой точностью и с помощью дополнительной информации точно описывать, где находится эта опухоль, и, таким образом, описывать среду хирургу, радиотерапевту и, следовательно, улучшать планирование лучевой терапии и планирование операции. Так называемый терапевтический контроль, которого мы достигаем при этом, помогает нашим коллегам-представителям других дисциплин упростить терапевтическую процедуру.
Мы визуализируем метаболизм опухоли и видим все тело пациента. В случае опухолевого заболевания очень важно обследовать весь организм в рамках так называемого «стадирования», чтобы увидеть, насколько распространено опухолевое заболевание.
Представим следующую ситуацию:
Если у пациента имеется не только первичная опухоль, например, опухоль толстой кишки, но и метастазы в печень и другие органы, то терапия, конечно же, должна быть иной, чем при наличии только опухоли толстой кишки. Тогда пациента прооперировали бы в первую очередь.
Но если метастазы уже есть, то, возможно, химиотерапия является наилучшим методом. И все это можно выяснить именно с помощью процедуры ПЭТ/КТ.
И последний аспект, связанный с новым ключевым словом, получившим широкое распространение в медицине в последние годы. Это термин «Тераностика», т.е. и терапия, и диагностика. Здесь я мог бы снова описать уже обсуждавшиеся методы лечения лютецием-177, потому что мы используем одно и то же вещество PSMA (рак предстательной железы) или DOTATOC (для нейроэндокринных опухолей) для проведения высококачественной диагностики с помощью ПЭТ (молекула PSMA помечается галлием-68 или фтором-18), а также для проведения терапии (затем молекула PSMA помечается лютецием-177).
Это означает, что у нас есть особая возможность здесь очень точно обозначить очаги у пациента с помощью галлия-68-ПСМА в ПЭТ/КТ, затем сразу обработать эти очаги с помощью лютеция-177-ПСМА, а затем снова с помощью ПЭТ/КТ в течение хода процесса наблюдать, какой эффект дает терапия и насколько эффективны терапия и лечение пациента.
Для меня это типичная картина прогрессивной современной медицины, когда опухолевое заболевание лечат избирательно, высокоспецифично и наблюдают с помощью инструментов, чтобы затем обеспечить результат лечения.
• Кроме всего прочего Вы применяете cелективную внутреннюю радиотерапию (SIRT). Для кого она предназначена? Каковы ее преимущества? Она эффективна только при раке печени/метастазах в печень или Вы применяете этот метод и в других случаях?
Селективная внутренняя радиотерапия (SIRT) — это чисто терапия печени. В отличие от других видов радионуклидной терапии, когда фармпрепарат вводится внутривенно и преимуществом которых является тот факт, что радиоактивный препарат достигает метастазов по всему телу пациента, селективная внутренняя радиотерапия иной, отличный от них метод лечения.
При SIRT в сочетании с интервенционной радиологией катетер вводится непосредственно в печеночную артерию, особенно в долю или сегмент печени, где находится опухоль. И тогда можно ввести радиоактивные шарики сюда, это бусинки из синтетической смолы, наполненные иттрием-90, прямо в опухоль печени, чтобы лечить им эту опухоль печени. Принцип терапии заключается в том, что она воздействует исключительно на печень. Преимущество состоит в том, что практически отсутствуют побочные эффекты для прочих органов пациента, т.е. воздействие оказывается только на печень.
Это уже само по себе является показанием: такую терапию можно проводить только в том случае, если опухоль поразила только печень. Если у пациента метастазированы другие органы, а не только печень или не проводилось лечение первичной опухоли, SIRT проводить нельзя. В принципе, существуют два четких показания для SIRT:
- Первичные опухоли клеток печени (так называемый гепатоцеллюлярный рак). В данном случае SIRT также является одобренным методом лечения. Здесь мы также рассматриваем случай пациента на междисциплинарном консилиуме и только после этого решаем, какой метод подходит: операция, химиотерапия, радиотерапия или SIRT.
- Рак толстой кишки. Если опухоль уже оперирована и имеются только метастазы в печень, остальные органы не метастазированы, и если пациент уже получал химиотерапию и она больше не эффективна, то все эти факторы считаются показанием к проведению SIRT.
Мы занимаемся этим в течение многих лет и у нас большой опыт применения этой высокоэффективной терапии, которую мы проводим на междисциплинарной основе с нашими радиологами.
• Расскажите нам о терапии препаратом Xofigo. Метастазы в кости у больных раком предстательной железы обычно возникают на 4 стадии заболевания. Является ли радионуклидная терапия паллиативным методом в этой ситуации? Или можно ли с помощью этого метода вылечить пациента с метастазами в кости? Используется ли терапия препаратом Xofigo в качестве меры профилактики?
Терапия препаратом Xofigo применяется только для лечения пациентов с раком предстательной железы и костными метастазами. Xofigo — это торговое наименование радия-223. Он связывается с поверхностью структур, измененных при метастазировании в кости при раке предстательной железы. Терапия препаратом Xofigo является альтернативой лечению костных метастазов при раке предстательной железы, по этому поводу тоже есть хорошие исследования, но это паллиативный терапевтический метод. С его помощью мы не сможем убрать метастазы, это эффективный метод лечения, чтобы облегчить боль и предотвратить возникновение последствий, таких как переломы из-за метастазов в кости. Многие пациенты с костными метастазами при раке предстательной железы страдают от сильных болей, которые необходимо купировать сильными обезболивающими средствами. Мы можем облегчить эту симптоматику, применяя терапию препаратом Xofigo. Для каждого отдельного пациента необходимо решить, является ли терапия препаратом Xofigo правильной или терапия лютецием 177-ПСМА подходит для данного пациента больше. Это индивидуальное решение, которое принимается по каждому пациенту.
• Как правило, врач специализируется на определенной группе заболеваний. Ядерная медицина включает в себя несколько направлений, связанных не с этиологией заболевания, а с методами лечения. Какие вызовы это ставит перед Вами, главврачом Клиники ядерной медицины? Существует ли больше междисциплинарного сотрудничества в области Вашей специализации, чем, например, в кардиологии или ортопедии?
Мы описываем нашу область как междисциплинарную дисциплину, потому что мы не только имеем дело с конкретными заболеваниями и болезнями, но и действительно можем предложить диагностические или терапевтические методы для всех областей специализации. Это не только онкологические заболевания, о которых мы в основном говорили, но и кардиологические, ортопедические или неврологические заболевания. Например, у нас есть много хороших методов диагностики мозга.
Вот почему мы рассматриваем нашу область как типичный субъект, находящийся на стыке дисциплин. Для нас важно, чтобы мы находились в ежедневном диалоге и общались с нашими коллегами из других дисциплин и чтобы мы присутствовали на соответствующих онкологических консилиумах или на других встречах, чтобы говорить там о наших процедурах, а также предлагать их, когда возникают проблемы в диагностике или при лечении пациента.
Особые проблемы, которые следуют из этого, конечно, связаны с тем, что необходимо вникнуть во все. Мы не являемся специалистами в области химиотерапии, общей терапии опухолей или всех кардиологических или неврологических заболеваний, но мы должны, по крайней мере, иметь общее представление о том, что это за заболевания, каковы обычные методы их диагностики и лечения, а затем также определить место для наших процедур ядерной медицины именно там, где это необходимо, чтобы знать, в чем состоят возможности, а также чем ограничены наши процедуры, которые мы затем можем обсудить с нашими коллегами из других специализированных отделов.
• Считаете ли Вы, что трудные с эмоциональной точки зрения решения должен принимать сам пациент? Что произойдет, если пациент не согласен с предложенной Вами стратегией лечения? Может ли врач вмешаться и убедить пациента принять определенное решение или отговорить его от принятия такого решения? Как это обычно происходит?
В целом пациенты все чаще ищут информацию, используя другие способы, и приходят к нам с определенными представлениями о диагностике и лечении своего заболевания. Конечно, мы никогда не будем уговаривать пациента пройти лечение, но мы советуем и рекомендуем пациенту, исходя из международных клинических рекомендаций, на основе обсуждений и решений онкологического консилиума, какая терапия является правильной для конкретного пациента на определенной стадии заболевания. Мы подробно объясняем это нашим пациентам и обосновываем свое мнение. В нашей практике мы постоянно встречаемся с тем, что пациенты говорят, что им не нужны определенные методы терапии. Пациенты зачастую могут привести веские доводы для этого!
Это решения, которые мы уважаем и которые мы обсуждаем с пациентами и членами их семей. Мы считаем себя в данном случае экспертами, которые могут грамотно проконсультировать пациентов. В принципе, мы всегда совместно принимаем решение о том, какая терапия подходит пациенту на конкретной стадии заболевания.
• Растет число сторонников альтернативной медицины, которые говорят об опасностях химиотерапии и облучения, лечат различные заболевания гомеопатией и считают, что существует связь между подавлением эмоций и раком. Как Вы думаете, почему люди добровольно отказываются от преимуществ доказательной медицины? Как можно с этим бороться?
Я думаю, что не нужно вообще с этим бороться. Гомеопатия и альтернативная медицина также добились значительных успехов. Важно, чтобы и лечащий врач, и пациент знали, где пределы этих процедур и когда следует доверять другим процедурам или доказательной медицине, а когда процедуры комплементарной медицины следует дополнить классической доказательной процедурой. Это то, что мы обсуждаем индивидуально с пациентом. Мы также видим свою задачу в том, чтобы указать на риски, когда пациенты слишком много внимания уделяют альтернативным методам лечения и отказываются от процедур, в которых мы уверены на основании текущей исследовательской ситуации. Здесь мы видим себя больше в роли тех, кто может дать пациенту совет, и тех, кто информирует пациента и разъясняет ему, в чем заключаются преимущества и ограничения соответствующих методов терапии. В конце концов, каждый пациент является ответственным человеком, конечно же, сам решает, какую терапию проводить на какой стадии заболевания. Но мы должны информировать пациентов о том, какой метод лечения является наиболее подходящим в соответствии с современным состоянием науки.
• Можете ли Вы рассказать нам 2–3 случая из Вашей практики, которые Вам особенно запомнились? Удалось ли Вам спасти пациента в, казалось бы, безнадежной ситуации?
Конечно, мы снова и снова видим такие ситуации, что мы должны убедить пациента в чем-то, потому что пациенты боятся определенных методов лечения. Пациенты что-то слышали или читали, и это может повлиять на их решение.
Каждый год мы лечим много пациентов, и у нас также есть большой опыт в отношении профилей побочных эффектов отдельных методов лечения, того, насколько хорошо они переносятся или нет, и что можно сделать с побочными эффектами. Вся эта информация также служит для того, чтобы успокоить пациентов и помочь им в процессе принятия решений. Вы спрашиваете об особых переживаниях. На самом деле такие переживания имеют место всегда, потому что все пациенты разные. Но сообщение о том, что у них диагностирована опухоль, для большинства пациентов становится сильным шоком. «Опухолевое заболевание — это тяжелое заболевание, которое может стать причиной смерти» — такие мысли обычно сразу возникают у пациента. Затем мы пытаемся дифференцированно показать, что заболевание сильно различается в зависимости от самого заболевания и стадии болезни.
Давайте снова вернемся к раку щитовидной железы: да, это рак, и это злокачественное заболевание, но с очень хорошим прогнозом! Можно вылечить более 90 % пациентов! Мы разъясняем пациентам, что операция абсолютно необходима, что мы проводим радиойодтерапию для достижения большей безопасности и что комбинация обеих процедур дает хорошие результаты. В большинстве случаев прогноз настолько благоприятен, что ожидаемая продолжительность жизни после терапии выглядит так, как будто у пациента вообще никогда не было этого заболевания.
Эта информация помогает нам развеять страхи пациентов. Тогда пациенты могут научиться — также с психосоциальными компонентами и поддержкой — справляться с этой болезнью и смело продолжать свою жизнь.
"Давайте снова вернемся к раку щитовидной железы: да, это рак, и это злокачественное заболевание, но с очень хорошим прогнозом! Можно вылечить более 90 % пациентов! Мы разъясняем пациентам, что операция абсолютно необходима, что мы проводим радиойодтерапию для достижения большей безопасности и что комбинация обеих процедур дает хорошие результаты. В большинстве случаев прогноз настолько благоприятен, что ожидаемая продолжительность жизни после терапии выглядит так, как будто у пациента вообще никогда не было этого заболевания".
Проф. д-р мед.наук Штефан Дрезель, главврач отделения ядерной медицины в клинике «Хелиос» Берлин-Бух.
• Как изменилась Ваша работа во время пандемии?
Здесь мы должны учитывать различные фазы пандемии.
В начальной фазе, то есть в первой волне, повсеместно была большая неопределенность. Пациенты очень беспокоились, что могут заразиться SARS-Cov2 именно в больнице, хотя мы никогда не сталкивались с ситуацией, чтобы риск заражения в больнице был выше, чем вне лечебных учреждений. Наоборот, в больнице постоянно проводится большое количество анализов для персонала и пациентов. Но страх существовал; у нас сложилось впечатление, что многие контрольные осмотры, а также диагностические и лечебные процедуры задерживались и что пациенты в более поздние сроки обращались в клинику. Но затем все изменилось. После первой волны многие пациенты были вакцинированы, информация распространялась лучше, и люди начали учиться бороться с этой пандемией.
Сегодня мы не ограничены в нашей области специализации, в том числе потому, что нам не нужны отделения интенсивной терапии для проведения наших процедур.
Поскольку мы много работаем с онкологическими больными, мы также говорим нашим пациентам, чтобы они продолжали приходить на необходимые обследования или контрольные приемы, потому что мы не хотим, чтобы лечение и диагностика такого заболевания затягивались. Мы, как лечащие врачи, так и пациенты, просто научились, как поступать в этой ситуации. Строго соблюдая необходимые меры защиты, в том числе при работе непосредственно с нашими пациентами, мы продолжаем предлагать здесь необходимые процедуры.
Личные вопросы
• Участвуете ли Вы в настоящее время в исследованиях или научных проектах? Можете ли Вы рассказать нам о многообещающих открытиях или перспективах в Вашей области?
Научные проекты или исследования — это то, что всегда важно для нас, и за чем я интенсивно следил в своей профессиональной жизни и даже во время учебы. Научная работа – интересная дополнительная сторона нашей профессии. В настоящее время мы сфокусировали наши исследования на захватывающей теме «Мозг», которая всегда интересовала меня лично, в дополнение к «Тераностике».
Заболевания головного мозга, такие как деменция, болезнь Альцгеймера, имеют огромное значение во многих странах со стареющим населением. И здесь, благодаря ПЭТ/КТ, в нашем распоряжении есть диагностический метод, позволяющий диагностировать заболевание и проверять терапевтические эффекты новых лекарств в ходе болезни; мы много лет участвуем в научных исследованиях, сотрудничая с нашими коллегами из неврологии и психиатрии. Любой, кто имел возможность наблюдать пациента, страдающего деменцией, знает, какое это бремя для больного и для его семьи.
Вы также спрашивали о перспективах. Мы считаем, что терапия лютецием-177-ПСМА — это только начало новых разработок в нашей области. Мы знаем, что различные другие вещества находятся в стадии разработки, а некоторые уже проходят клинические испытания как для диагностики, так и для терапии (тераностика). Другие вещества будут доступны в ближайшем будущем, и их можно будет использовать для лечения других видов рака аналогично ПСМА для лечения рака предстательной железы.
• Что для вас самое ценное в Вашей работе? С какими вызовами Вы столкнулись?
Ядерная медицина — это небольшая область специализации, но она обеспечивает очень важные компоненты для лечения пациентов как в диагностике, так и в терапии некоторых заболеваний. Это то хорошее, что есть в нашей области специализации, но это только одна сторона.
Я хотел бы также упомянуть еще один аспект: пример нашего амбулаторного отделения по лечению щитовидной железы показывает, что мы также обычно берем на себя уход за пациентами в течение длительного периода времени и, следовательно, можем полностью заботиться о пациентах во время болезни. И это то, что делает нашу небольшую область специализации настолько обширной, что это очень устраивает нас как врачей и это приносит радость в нашу работу.
"Ядерная медицина — это небольшая область специализации, но она обеспечивает очень важные компоненты для лечения пациентов как в диагностике, так и в терапии некоторых заболеваний".
• Как Вы решили стать врачом? Почему в качестве специализации Вы выбрали именно ядерную медицину? Требует ли работа в этой сфере определенных личных качеств или черт характера?
Я всегда интересовался естественными науками, и это тоже было частью экзамена на получение аттестата зрелости. Изучение чистых естественных наук тогда казалось мне слишком теоретическим, поэтому я выбрал медицину, которая мне очень нравилась с самого начала. На самом деле я попал в ядерную медицину случайно: когда я начинал работать в середине 1990-х годов, то в крупных клиниках и в Мюнхенском университете, где я начал свою трудовую деятельность, радиология, радиотерапия и ядерная медицина были объединены. Я начинал в радиологии и подрабатывал в радиотерапии, а затем в рамках этой ротации работал в ядерной медицине. В то время эта тема не имела для меня большого значения, потому что мы практически не изучали ядерную медицину во время учебы. Но мне очень понравилось, особенно сочетание диагностики и терапии. Спустя полтора года я решил сосредоточиться на ядерной медицине и по сей день не жалею. Работа приносит мне много радости.
• Считаете ли Вы, что быть врачом — это в первую очередь талант? Или это скорее набор навыков и знаний, которые может приобрести каждый?
Я думаю, что это сочетание всего того, о чем мы говорили: характера, талантов, навыков и знаний, но, конечно же, и персональных качеств человека, которые мы значительно развиваем с годами и, таким образом, постоянно расширяем наши навыки, а также наши специальные знания. Как мы обращаемся с нашими пациентами, как мы заботимся о пациенте, как мы реагируем на пациента и его родственников — все это непрерывный процесс в нашей профессии, который никогда не останавливается. Эти процессы также являются частью профиля нашей профессии.
• Поддерживаете ли Вы связь с Вашими пациентами?
Да, это лучше всего (но не исключительно) работает с нашими пациентами с заболеваниями щитовидной железы, которых мы наблюдаем и регулярно лечим здесь на протяжении десятилетий. Мы постоянно поддерживаем контакт через контактных лиц, которые также координируют другие потребности в лечении и, таким образом, могут выстраивать долгосрочные отношения с пациентами.
Но также и при других методах лечения, таких как терапия лютецием-177- ПСМА, когда терапия проводится не однократно, а в несколько циклов продолжительностью от нескольких недель до нескольких месяцев, так что мы также наблюдаем за этими пациентами в течение более длительного периода вместе с урологами, онкологами и другими лечащими врачами. Не просто иметь контакт с пациентом в течение короткого времени, но сопровождать пациента в течение более длительного периода — это также является частью нашего профиля работы.
• Как Вы проводите Ваше свободное время?
Это, конечно же, всегда по-разному и зависит от времени года! Сегодня мы говорили о многих сложных темах, а также о тяжелобольных людях, и, конечно же, о том, что врачи должны по окончанию рабочего дня находить баланс и учитывать свои интересы.
Летом я предпочитаю занятия спортом на свежем воздухе, а зимой всегда по-разному. Здесь, в Берлине, у нас столько возможностей на выбор, важно отвлечься от дел после рабочего дня.
Читайте также:
-
Диагностика и терапия рака простаты с лютецием-177 PSMA
-
MIBG-терапия в клинике Хелиос в Берлин Бухе: лечение нейроэндокринных опухолей на поздних стадиях
